Счастье на стенке - Марат Арнис

– Видимо, такое бремя у нашей отчизны, – сказал на это я. – Что бы ни делала наша страна, мы все равно остаемся для них варварами. При этом они никак не возьмут в толк, почему при этом, славянки самые красивые и отзывчивые существа на свете? Как «варвар» Чайковский мог сочинить такие шедевры? И как среди этого отсталого зла мог родиться один из самых прогрессивных умов человечества, философ и писатель Достоевский? Конечно, – продолжал рассуждать я, – Россия неоднократно участвовала в конфликтах. Нередко поступала жестко. Ошибалась. Но так поступала почти любая большая страна. А в одиночестве почти всегда остается только Россия. Всемирный «кружок» передового общества никак не хочет с нами дружить. Они даже знать ничего не хотят о нас. Можно удивляться, но многие «там» до сих пор думают, что по Москве ходят медведи. И что, кроме водки, балалайки и «Калинки-малинки», у нас ничего нет!

– Да, и мы, к сожалению, как можем, этот имидж поддерживаем, – возразил Тала. – Со своими сувенирными ушанками, которые европейские туристы везут домой показать родным, друзьям и детям. Со своими пьяными мордами на курортах мира. Да еще и с медведями, которых действительно водим по Москве и Питеру, предлагая фото за пару долларов. Вот они и привозят из российских столиц фотографии с медведями посреди Москвы! В ушанках с торчащим вверх одним ухом. Кто знает, может нам и вправду нравится такой имидж, раз мы его так пропагандируем. Или мы просто не догоняем, что выглядим смешно.

Тут я вспомнил одну историю. «Странный вы народ», – сказал мне как-то мой приятель из Штатов, когда гостил у меня где-то полгода назад. Мы сидели в тот вечер в одном ресторане. Он внимательно наблюдал, как под музыку Криса де Бурга подвыпившие обитатели соседнего стола танцевали медленный танец. Известная душераздирающая песенка Moonlight and vodka.

– Знаешь, – вдумчиво произнес он, – только вы можете танцевать, ворковать и целоваться под песню, в которой автор поет о том, как ему противно в вашей стране, какая здесь паршивая еда и пиво. О том, что вокруг одни агенты КГБ. Что ему уже претит общение с русскими девочками. И только водка и мысли о старой доброй Америке греют душу.

Слова заокеанского гостя проникли мне тогда прямо в сердце. Хорошо, что ты еще не знаешь, мой американский френд, пронеслось у меня в тот момент в голове, что у нас в день вывода войск из Афганистана один из центральных каналов показывал фильм «Рембо в Афганистане». Где американские коммандос вместе с душманами просто пачками крошили наших солдат. И хорошо, что тебе также неведомо, как мы играем в компьютерные игрушки, в роли штатовских спецназовцов. Громим свои города, уничтожаем российские военные базы. И Слава Богу что ты видел как мы смотрим кино, про супергероев и шпионов которые спасают мир от русских ракет. Потому что, тебе было бы совсем не понятно, почему мы так переживаем за наших врагов и радуемся, когда у них все получается. Вот такой парадокс! Когда я подумал об этом, мое сознание охватили дикая грусть и обида. Но ответил я американцу совсем другое.

– Просто музыка красивая, вот и танцуют.

– Да? А если вас поносить будут стихами? Вы тоже будете говорить, «зато какой красивый слог! Это же поэзия!»

На это у меня аргументов уже не было. Я просто смотрел на танцующих. И я знал, они не виноваты. Они просто не понимают слов. Не обладают элементарным уровнем английского. Это были люди примерно моего возраста. А я помню, как обучали наше поколение иностранному языку в школе. Если это вообще можно было назвать обучением.

– Тала, как ты считаешь, почему почти все советские школьники изучали английский, но никто, даже немного, не мог на нем говорить? – спросил я товарища, вернувшись в реальность.

– Это очевидно как день, мой друг, – будто тоже очнувшись от своих мыслей, ответил Тала. – Ты вспомни, как нас учили! Буквально недавно держал в руках книжку, по которой я лично в универе штудировал инглиш. Полистав ее, я как раз ответил на вопрос, который по какой-то причине волнует тебя сейчас. Процитирую даже кусочек на память. В объяснении какого-то правила там говорилось следующее: «…оборот данной семантической структурированности мотивирован трансформацией модальных глаголов, указывающих на статичность лексических категорий в абзацных паузах синтаксического контекста». Ну как тебе? Способен ли неокрепший ум студента понять хоть четверть из того, что там написано? Не говоря уже о том, чтобы использовать эту информацию и применять ее на практике. Да никогда! Черт возьми, никогда! И в школе, если помнишь, творилось примерно тоже самое! Уверен, что это делалось намеренно. Думаю, советская стратегия. Наши люди не должны были знать английский язык. Ни в коем случае! Ни при каких обстоятельствах! Чтобы случайно не понять, о чем говорят иностранные радиоволны, которые тайком слушали советские граждане. Голос Америки, к примеру. Чтобы не могли общаться с иностранной прессой в заграничной командировке. Тоже не исключено. Чтобы не было соблазна там остаться. Да и вообще, чтобы, не приведи бог, у кого-то не возникло мысли сбежать из страны. Это был один из кирпичиков в железной стене или в железном занавесе, как принято говорить, который отделял совкового человека от остального мира. Иначе как объяснить тот факт, что сначала в школе, с четвертого по десятый класс, а потом еще в университете, по крайней мере год, итого больше семи лет, мы изучали английский и так его и не выучили! Думаешь, мы были настолько дауны? Язык может сближать, а может стать мощной преградой между людьми! Знаешь, как святой для Турции Ататюрк вырвал свою страну из лап религиозного фундаментализма? Он перевел письменность с арабского на латиницу. Хватило буквально одного поколения, чтобы увести целый народ от полного царствования над ними религиозных законов. Вот так! Раз! Одним хитрым ударом!

– Так, а почему иностранный язык вообще не запретили в СССР? – больше себя, чем Талу, спросил я вслух.

– Ээээ, нет! СССР хоть и считали варварской страной, сам он себя таковой не считал. Для себя он как бы и не выпадал из мирового сообщества. Был полноценной его частью. Хотя об этом, кроме нас, никто и не догадывался. Поэтому правительство наше, как подобает, соблюдало различные нормы международного права. Пыталось стоять в ряду с западными соседями. Считало себя цивилизованной. Поэтому и в школах, как и там – хочешь английский, хочешь немецкий, хочешь французский. И не важно как это все преподавалось! Главное что это было!

– Да, с таким раскладом сложно поспорить, – резюмировал я и погрузился в поедание десерта.

И действительно, в то время когда весь мир уже говорил на английском, для нас этот язык оставался инопланетным. И отголоски этого невежества, к сожалению, до сих пор тянутся махровой нитью к нашему времени, связывая руки старшему поколению на пути к глобальной интеграции в международное сообщество. Случай в ресторане тому яркий, но грустный пример. Хотя есть примеры и повеселее. Порой, просто смешные. Довольно часто, например, мы покупаем вещи с красивыми иностранными надписями, даже не задумываясь, что они означают. Впрочем, в нашем случае и «задумываться» не поможет, все равно не поймем заграничную тарабарщину. Я помню, в каком-то репортаже с полей, корреспондент брал интервью у старой краснощекой колхозницы в затасканной футболке с надписью «I LOVE BDSM». Переводить даже страшно. А однажды я сам видел на улице пенсионера в футболке, на которой было написано «RAPE ME». Переводить тоже страшно, но я переведу. «Rape Me» буквально «изнасилуй меня». Знаменитая сленговая фраза из песни американского рокера Курта Кобейна. Вспомнив этот случай я невольно улыбнулся. Тала на это не обратил внимание. Он был увлечен поеданием десерта.

После нашего рандеву, я покрутился по городу и вернулся домой. Всю дорогу я думал о моем визите к врачу. В конце концов, решил не спешить. Сначала стоило окончательно убедиться, что мои видения еще живы. В надежде, что это не так, я тихо отворил дверь моей квартиры и на цыпочках нырнул в прихожую. Не включая свет, я замер и стал прислушиваться. Отсутствие посторонних голосов сулило мне положительный диагноз. Ничего не услышав, я, не разуваясь, прошел в кабинет. На полпути тишина взорвалась громкими голосами. Так как я был готов к этому, то не сильно испугался. Но мои надежды, на то что галлюцинации исчезли, рухнули. И мелкая дрожь пробежала по телу. У моей зеркальной семьи были гости. Молодая пара с ребенком. Малыши копошились в углу. Поэтому мне было их плохо видно. Родители сидели за столом. Они пили вино и общались. Сначала я старался вслушиваться в их разговор, но потом мне стало как-то неудобно. Мне показалось, что я веду себя неприлично. Получалось, как будто подслушивал. Или подглядывал в замочную скважину. Затем я понял всю абсурдность моих стеснений и сам себе улыбнулся. Ведь мне было стыдно за то, что я подслушиваю собственные галлюцинации. Бред полный! Теперь я знал точно. С первыми петухами позвоню доктору. А пока мне надо было поработать. Я включил компьютер и сел за стол. Минут пятнадцать я раскачивался. Просматривал почту, соцсети. Заглядывал на всякие бесполезные сайты со всплывающих рекламных баннеров. Успел даже сыграть в линии. Но потом все таки сосредоточился и приступил к расчетам. У моих соседей становилось все веселее.